Однажды в Америке - Страница 113

113

Не успел я ответить, как входная дверь с треском распахнулась от пинка, затем захлопнулась с такой силой, что даже в этой комнате задребезжало окно. Я замер, сжимая в руке трубку. Из наушника доносился голос Эдди:

— Алло, Башка, алло, ты меня слышишь?

В приемной кто-то ревел взбешенным голосом:

— Зеспус! Где этот скот Зеспус?!

— Ладно, Эдди, — торопливо проговорил я в трубку. — Если у тебя нет ничего срочного, то пока. У нас тут небольшая заварушка.

— Да вроде бы ничего срочного, — ответил Эдди, и я бросил трубку.

Макс спокойно сидел на своем месте, задрав ноги на стол.

— Похоже, что появился Кроунинг, — произнес он.

— Ага, — согласился я.

— Эй, Косой! — заорал Макс. — Пропусти сюда этого толстобрюхого ублюдка.

Словно бык, словно огромный разъяренный бык, Кроунинг ворвался в комнату, наполняя ее своим ревом:

— Зеспус! Где Зеспус?!

Он резко затормозил и задохнулся от изумления, увидев нас с Максом, небрежно сидящих у стола с закинутыми на него ногами. Его лицо было настолько красным, насколько красным оно вообще может быть до того, как начнут рваться кровеносные сосуды. Узнав нас, он бросил испепеляющий взгляд сквозь толстые линзы очков.

— Вы здесь откуда? Где Зеспус? — произнес он требовательным тоном.

Простак и Косой стояли у него за спиной. Косой держал свой револьвер за ствол и показывал нам, что ждет сигнала, чтобы оглушить Кроунинга. Глядя на Косого, я едва сдерживал смех. Он был настолько разозлен и взволнован, что его глаза смотрели в разные стороны, и было непонятно, от меня или от Макса он ожидает сигнала к действию.

— Не надо, Косой. Пока не надо, — сказал я и обратился к Кроунингу. — Садись. Давай поболтаем как приятели.

Он не сел, а продолжал стоять, громко пыхтя и водя по комнате вытаращенными глазами.

— Где, к черту, Зеспус? — рявкнул он.

— Он сдох, — ответил Макс. Кроунинг резко развернулся и двинулся к выходу. Специалист по очистке карманов своих коллег подставил ему ногу. Кроунинг споткнулся и чуть не упал.

— Ну-ка, давай сюда. Ты, тупой ублюдок, ты что, не понял? — сказал я.

Он крутанулся, словно раненый бык, и, подлетев к стоку, навис надо мной, злобно пыхтя. Не убирая ног со стола, я смерил его равнодушным взглядом и сказал:

— Да?

— Я не потерплю, чтобы со мной так разговаривали, — произнес он, яростно потрясая воздетым к потолку пальцем.

— Хорошо. Считай, что я извинился, — ответил я и послал ему улыбку.

— Это другое дело, — пробормотал он. — Никто не сможет меня запугать. Если вы хотите провести разговор на дружеской основе, тогда все в порядке.

Он сел на стул. От его неуклюжего вранья мне стало смешно.

— Ты загнан в угол, Кроунинг. Ни один лифт не начнет работать, пока не будет подписан договор.

— Это вы так думаете, — огрызнулся он. — Я найду людей для работы и охрану. Мы все еще в Соединенных Штатах Америки, и таким бандитам, как вы, с вашими гангстерскими методами, не все позволено.

— Знаешь, Кроунинг, — ответил я, — ты рассуждаешь, как все бизнесмены. Ты показываешь пример, а когда ему начинают следовать другие, — начинаешь поливать их грязью и называть гангстерами. Конечно, мы гангстеры. Что правда, то правда. Но ведь гусыне-то все равно кто, лишь бы гусак. Верно?

Все, кроме Кроунинга, рассмеялись.

— Ну а если серьезно, Кроунинг, — продолжил я, — давай посмотрим на наш случай. Ты нанял Везунчика и его людей, чтобы они помогли тебе уладить конфликт. Кроме того, что ты нанимал гангстеров, ты еще и подкупал представителей профсоюза. Ты знаешь, что подкуп должностных лиц — тяжкое уголовное преступление?

— Вы ничего не сможете доказать! — проорал Кроунинг.

— Слушай, Кроунинг, кончай орать. Я по своему опыту знаю, что подкуп является естественной частью любой деловой деятельности. Кстати, здесь, в этой картотеке много документов о деятельности разных фирм. Не знаю, зачем Зеспусу понадобились эти материальчики. Скорее всего, для шантажа. Но там полным-полно всякого рода фокусов со взятками.

Здесь мне в голову пришла хорошая мысль.

— Эй, Простак, — произнес я. — Ты докуда добрался? Я имею в виду, до какой буквы в картотеке?

— С начала и до «Р», — ответил Простак.

— Посмотри снова на «К», поищи там Кроунинга.

— Здесь не может быть дела на меня, — фыркнул Кроунинг.

— Не говори «гоп», — отрезал я. Простак выдвинул ящик на «К» и, перебрав несколько дел, вытащил одно и заглянул в него. Затем поставил его обратно и, перебрав еще несколько дел, вытащил одно. Он заглянул внутрь и улыбнулся.

— Ага, все в порядке. На него здесь тоже припасено, — сказал он.

— Фотографии? — спросил Макс.

— Фотографий нет, — ответил Простак и швырнул дело на стол.

Я расстегнул скоросшиватель и извлек содержимое. Оно состояло из трех страниц убористого печатного текста. Первая страница освещала взаимоотношения Кроунинга с несовершеннолетними обоих полов. Несколько раз его задерживала полиция, но дело ни разу не доходило до суда. Его всегда выпускали за недостатком улик. Во всех случаях и молодые люди, и производившие арест полицейские меняли свои показания в ходе следствия. В примечаниях указывались суммы, которые агентство Зеспуса потратило на подкуп каждого свидетеля. Я передал страничку Максу и сказал:

— Этот ублюдок, оказывается, еще и содомит.

Кроунинг тупо посмотрел на меня с открытым ртом и безотчетным выражением страха в глазах.

Всю вторую страницу занимало перечисление его различных постов и деловых предприятий. Он был весьма крупной фигурой. Он владел контрольными пакетами нескольких компадий по операциям с недвижимостью. У него была хлопкоперерабатывающая фабрика в Массачусетсе и суконная фабрика в Нью-Джерси. Он являлся директором одного из нью-йоркских банков. Он состоял во множестве патриотических, антисемитских и еще анти-хрен-его-знает-каких организациях. Во всех, что позволяли положить в карман лишний доллар за счет ущемления чьих-нибудь прав.

113